Если тебе перепало благословение, внимательно читай мелкий шрифт – при каких условиях и как оно будет работать. Ну или, в данном случае, слушай, что и как тебе говорят. А не то вместо добра получишь много суеты и пустой работы. Кстати, что бы там про Янину не говорили, а мать она заботливая. Прежде чем браться за ткань, решила детей напоить. Была бы настолько жадная, как пишет автор, ей было бы все равно – нажива дороже.
Жила-была когда-то в горной деревеньке жадная богачка – хитрая Янина. Старых и малых в округе она провела, в зеленой пуще лисиц обманула и самого пана волка заставила поплакать.
Дом у Янины был черепицей крыт, ворота дубовые, ставни тесовые, в подвалах бочонки с вином и окорока копченые, а в амбарах зерна полным-полно.
Рядом с богатым домом Янины стояла бедная хатенка, черным камышом покрыта, гнилым бревном подперта. И жила в этой хатенке вдова Зося и семеро ее детей. А есть-то им было нечего: в подвале — только мыши, а в амбаре пусто.
Под самый Новый год простушка-хлопотушка Зося в амбар пошла, метелочкой по сусекам муку подмела, в ларе наскребла, из последней муки каравай испекла. А в соседнем доме у Янины дверь настежь, дым коромыслом. На всю улицу пахнет вареным и жареным. Музыка играет, гости пляшут краковяк.
Под вечер, когда метель, словно белая птица, полетела, вышел из лесу дряхлый старик. Елки и березы ему в пояс поклонились, медведь проснулся, вылез из берлоги и руку деду лизнул. Старик в деревню пошел, добрался до высокого крыльца, стал просить богатую хозяйку:
— Ясная панна, позвольте мне переночевать в вашем доме!
— Уходи, откуда пришел! Мой дом открыт для богатых гостей! — закричала Янина и крепко захлопнула дверь — чуть старику бороду не прищемила.
Ничего не сказал старик, только вздохнул и пошел в соседнюю хатенку, к бедной Зосе. Он открыл дверь, как раз когда хозяйка горячий хлеб из печи вынимала. Не успел старик слово вымолвить, как Зося воскликнула:
— Пожалуйте к печке, добрый гость, здесь вы отогреетесь! Прошу! Садитесь ужинать. Только еда у нас простая: хлеб да картошка, да меда ложка — давно к празднику берегу.
Поблагодарил старик хозяйку, погрелся возле печки, сел за стол. Начался новогодний ужин — да какой веселый! Старик на потеху ребятам то рычал медведем, то лисицей лаял, то шмелем гудел, то соловьем щелкал. За потехой время незаметно прошло.
Наступила ночь, старик уснул за печкой. А рано утром в путь собрался. Зоcя схватила со стола последнюю горбушку хлеба — ничего не жаль для хорошего человека! — сунула в мешок старику. Тот ласково улыбнулся и сказал:
— Все, что ты начнешь сегодня утром делать, хозяйка, не окончишь до заката.
Удивилась Зося такому пожеланию, но не стала переспрашивать.
— Я приду сюда через год. Не говори обо мне никому! — сказал старик и скрылся, будто растаял среди белой метельной мглы.
Зося подошла к столу и руками всплеснула. За столом семеро детей, все есть хотят, а еды-то нет! Последнюю горбушку Зося отдала старику. Что будешь делать?
Тут, по счастью, вспомнила Зося, что у нее в сундуке лежит тонкий белый холст. Богатая Янина давно собиралась этот холст купить, да уж очень дешево давала. Тогда не соглашалась Зося, а теперь вздохнула, открыла пестрый сундучок, где лежал холст, и решила холст смерить, а потом и продать.
Стала Зося мерить холст. Мерит его, мерит, а смерить не может. Как молочный ручей, течет из сундучка белый холст.
Позвала Зося на помощь ребят. Ребята прибежали, стали матери помогать. Мерят холст, мерят, а смерить не могут.
Уж от холста тесно в хате стало. Холст, как снежные сугробы, на полу лежит, а полотняный ручей течет и течет из узорного сундучка…
Позвали ребята на помощь соседок. Красное солнце к полудню пошло. Зося мерит холст, ребята мерят, соседки помогают. Мерят холст, мерят, а смерить не могут.
А солнце к закату покатилось. Уже и во дворе стало тесно. Вышли люди на улицу.
Зося холст мерит, ребята мерят, соседки помогают. Мерят холст, мерят, а вымерить не могут.
Красное солнце за горы закатилось. Пестрый сундучок захлопнулся. Сели наземь Зося, ребята и соседки. Кончилась работа — измерили холст.
На девяти соседских подводах отвезла Зося в город свой тонкий широкий холст, на ярмарке продала. В деревню вернулась — новый дом себе поставила. Хозяйство завела, кур, поросенка, корову купила. Стала жить не широко, но с достатком. И такой же осталась доброй, работящей, как и прежде: друзей угощала, соседям помогала.
Зосе никто не завидовал — все на ее житье радовались. Только жадная Янина, как лисица хитрая-прехитрая, как лисица рыжая-прерыжая, день и ночь голову ломала — все думала и никак надумать, угадать не могла, откуда у Зоси столько тонкого холста взялось. Прошла весна красна, лето пролетело, и снова зима в ворота вкатила.
Поехала Янина в город Краков. Пошла в аптеку и купила разговорный порошок. Янина размешала порошок в горячем вине, вино в кубок налила, ветчину и медовые лепешки на стол поставила и послала ребят за соседкой.
Зося пришла в гости, поклонилась, за стол села, отведала угощенья. И развязал ей язык разговорный порошок — все как есть поведала Янине о старике.
Как только ушла Зося, жадная Янина стала самой себе кулаками грозить:
— Я всех лисиц обманула, пана волка до слез довела, а волшебного старика в дом не догадалась пустить! Ну, да ладно, теперь я все верну себе.
Вот утром под Новый год хитрая Янина велела своим батракам со двора уйти. Не хотелось ей, чтоб они старика увидали. И гостей в этот день звать не стала. А своих ребят послала за околицу караулить старика.
Смеркаться начало, метель полетела, как белая лебедь. Ребята в дом вбежали, кричат:
— Мамка, старик из лесу вышел!
Янина сейчас же детей за стол посадила, дала каждому в руки по куску хлеба с салом, велела держать в руках, но не есть. Сама на улицу выбежала, старика встретила, с почетом к дому повела:
— Пожалуйте ко мне, ясный пан, отдохните, добрый гость!
А добрый гость нахмурил брови, спрашивает, отчего хозяйка с прошлого года подобрела.
— Так это же не я была! — отвечала хитрая Янина. — Прошлый год моя сестра вас встретила. Мы с ней лицом друг на друга как две капли воды похожи, а сердца у нас разные: у сестры — злое, у меня — доброе.
— Ну, каково сердце, такова и награда, — сказал старик и в дом вошел.
А Янина тут же у своих детей вырвала из рук ломти хлеба с салом, подала старику. Он съел ломоть, выпил воды и лег спать за печкой. А рано утром, до рассвета, собрался в путь.
На прощанье старик сказал Янине:
— Что начнешь делать сегодня утром, не кончишь до заката.
И ушел, будто растаял в предутренней мгле.
А Янина к сундуку побежала. Не холст мерить она хотела, а тонкое сукно заранее приготовила. Бросилась Янина к сундуку, да второпях ведро задела, воду пролила. Воды в доме больше нет, а дети пить просят.
Схватила Янина ведро, по воду пошла. Набрала воды, понесла полное ведро домой, да на пороге споткнулась, разлила воду. Опять она к колодцу идет, опять ведро домой несет, а дотащить не может.
Солнце к полудню поплыло. Кликнула Янина на помощь ребят. Вот с ней ребята ведро несут, несут, у порога разольют — донести не могут.
Солнце за полдень поплыло. Кликнули ребята на помощь соседок. Янина, ребята, соседки ухватились за ведро. Несут ведро, несут, а на пороге разольют — дотащить не могут.
А солнце к закату идет. Кликнули соседки на помощь Зосю. Зося ведро взяла, ни капли не пролила, в дом к Янине внесла, в уголок поставила.
И в ту же минуту красное солнце закатилось. Поздно было жадной Янине мерить тонкое сукно.
Идут мимо дома люди — смеются над Яниной; бегут лисицы — хохочут; сам пан волк бредет — ухмыляется.
А Зося, простушка-хлопотушка, в свою хату воротилась, села с гостями и ребятами за стол, и начался тут праздничный пир.