Очень сумбурная и отрывочная сказка, в которой ни разу не упоминается змей, да и светила он не похищал. Наоборот, это герой их украл у братьев-идолищ. По сюжету история должна была быть как «Бой на калиновом мосту» (есть узнаваемые моменты про бросание в строение обуви, но тут в этом нет смысла, про кузнеца, лизать что-то в обмен на героя и превращение преследовательницы в коня, про вахту у воды на три ночи и так далее). И называться сказка при этом должна была «Ювашка — белая рубашка». Но что-то пошло не так, и мы имеем вот это: куцую версию, из которой, кажется, многое повыкидывали и вообще записали наспех, как попало. Зато с дурными присказками про сестер — бабок-ежек, которые то бздели, то дристали, подавая пищу к столу. В общем, жесть. Хотите — читайте. Чтобы было не так мерзко, я вам туда рецепт русских штей добавила (нет, не щей). Но лучше откройте «Бой на Калиновом мосту». Вот честно.
Жил-был царь. У царя не было белого дня, и красного солнца, и белой луни, и частых звезд, и глухой полночи. Посылал он думных сенаторов за народом. Народу много сошлось. Подавал царь по чаре и по две и спрашивал:
— Господа думные сенаторы и простонародие! Не знаете ли, где белой день и красное солнце, и белые луни, и частые звезды, и глухая полночь?
Все отказались.
Был у царя Ивашка-слуга: выше себя голичок* поднял, торнул об пол — и пол проломил.
______________________________
*Голичок — веник без листьев.
— Я знаю, где взять, и разыщу все это! Пошли меня, ваше царское величество!
— Что тебе, Ивашка, надо с собой?
Ивашка сказал:
— Дай мне коня и товарища, и денег на дорогу! (Одному тоскливо ехать.)
Поехали они в путь. Ехали близко ли, далеко ли, низко ли, высоко ли, подъезжают: стоит избушка на козьих рожках, на бараньих ножках, повертывается.
— Стань, избушка, по-старому, как мать поставила: к лесу задом, ко мне передом!
Избушка стала. Яга Ягишна лежит, в стену уперлась ногами, а в другую головой.
— Фу-фу! Русского духу отроду не слыхала, русский дух ко мне на двор пришел!
Сказал он:
— Напои-накорми, тогда у меня вестей расспроси!
Она сейчас п…ула (пернула? – здесь и далее курсивом догадки корректора, в оригинальной сказке так и написано с троеточиями, типа в книге «зацензурили» «плохие» слова – уж лучше бы тогда вообще не писали их или писали бы целиком, к чему такое «кокетство»?) — стол поддернула, б…ула (бзднула?) — штей* плеснула, ногу подняла и пирог подала, титечками потрясла и молочка поднесла, ножки возняла** и ложки подала.
_______________________
*Шти — традиционная русская сытная еда, что-то среднее между овсяной кашей с мясом и щами. Готовились не обязательно на капусте, там могли быть и щавель, и другая сезонная зелень, например, свекольная ботва или крапива.
Чтобы было понятнее, чем отличаются шти от современных каши и щей, вот рецепт от 1790 года: «Возьми капусты, говядины, ветчины, горсть овсяной крупы, луку; залей все то водою и вари до тех пор, чтобы нарочито упрело (сильно уварилось – прим.); потом, разболтавши в особливой (отдельной – прим.) чашке немного муки с коровьим маслом, на той же штеной жиже опусти во шти, и после подбели сметаною. При подавании же на стол насыпь перцу, и положи мелко искрошеннаго репчатаго луку и сухарей».
**Вознять, взнять — поднять.
— Куда же ты, Ивашка, поехал?
— Я поехал за белым днем, за красным солнцем, за белою лунью, за частыми звездами, за глухою полночью.
— Ивашка, не езди! Это у наших у братьев: один брат шестиглавый, другой девятиглавый, а третий двенадцатиглавый. Ивашка поехал. Сказала Яга Ягишна:
— Назад поедешь, так заедь ко мне в гости!
— Ладно! — сказал.
Потом они доезжают до другой избушки, так же повертывается на козьих рожках, на бараньих ножках.
— Стань, избушка, по-старому, как мать поставила: к лесу задом, ко мне передом.
Избушка стала. Они зашли. Яга Ягишна лежит, в стену уперлась ногами, а в другую головой.
— Фу-фу, русского духу отроду не слыхала, русский дух ко мне на двор пришел!
— Напой-накорми, тогда вестей расспроси!
Она сейчас п…ула — стол поддернула, др…ула (дриснула?) — штей плеснула, ногу подняла и пирог подала, титечками потрясла и молочка поднесла, ножки возняла и ложки подала.
— Куда же вы поехали?
— Поехали мы за белым днем, за красным солнцем, за белою лунью, за частыми звездами, за глухою полночью.
— Не езди! Это у наших братьев: один брат шестиглавый, другой девятиглавый, а третий двенадцатиглавый!
— Все-таки поеду.
— А поедешь назад, так ко мне заезжай!
Ехали близко ли, далеко ли, низко ли, высоко ли, доезжают опять до избушки. Стоит избушка на козьих рожках, на бараньих ножках, повертывается.
— Стань, избушка, по-старому, как мать поставила: к лесу задом, ко мне передом!
Избушка стала. Зашли. Яга Ягишна лежит, в стену уперлась ногами, а в другую головой.
— Фу-фу, русского духу отроду не слыхала, русский дух ко мне на двор пришел!
— Яга Ягишна, нас накорми, тогда вестей расспроси!
Она п…ула — стол поддернула, б…ула — штей плеснула, ногу подняла и пирог подала, титечками потрясла и молочка поднесла, ножки возняла и ложки подала.
— Куда же, Ивашка, поехал?
— Я поехал за белым днем, за белою лунью, за частыми звездами, за глухою полночью.
— Не езди! Это у наших братьев: один брат шестиглавый, другой девятиглавый, а третий двенадцатиглавый.
— Все-таки поеду!
— Назад поедешь, так заедь ко мне в гости!
— Заеду.
Ехали они близко ли, далеко ли, низко ли, высоко ли; подъезжают к морю. У моря стоит терем, у этого терема столб стоит, на столбе надпись: «Три ночи ночевать!».
Шесть волн ударило на море — из воды выходит шестиглавый Идолище. Увидал:
— Такого мальчишку Бог сегодня мне прислал на съеденье маленького!
Сказал Ивашка:
— Мал, да не съесть скоро!
А Идолище сказал:
— Я никого не боюсь, боюсь Ивашки — белой рубашки, да он еще молод!
Ивашка сказал:
— Давай побратуемся!
Как полоснул его, сразу у него отшиб шесть голов. Поглядел после этого в левом кармане у него и в правом — нет ничего. Бросил тулово в море, а головы под камень; сам на отдых лег.
Другие сутки подходят. Ударило девять волн — девятиглавый Идолище идет из воды.
— Ох, какого на съеденье мне маленького прислали!
— Мал, да скоро не съесть!
— Никого я не боюсь, боюсь Ивашки — белой рубашки, да он еще молод!
— Давай побратуемся! До двух раз отдыхать.
Первый раз полоснул — шесть голов отшиб.
— Стой, черт! Ногу трет.
Снял с себя сапог, бросил в терем, у терема половина крыши слетела. Засмотрелся Идолище — он и остатки отшиб у него. Поглядел в левом кармане и в правом — нет ничего. Тулово бросил в море, а головы под камень (покрепче). Лег на отдых.
На третьи сутки глядел больше на море. Двенадцать волн ударило — идет двенадцатиглавый Идолище к нему.
— Ох, какого маленького на съеденье мне прислали!
— Мал, да не скоро съешь! Видишь, зелен виноград — не знаешь, как еще убрать его!
— Я никого не боюсь! Боюсь Ивашки — белой рубашки, да он еще молод!
— Давай побратуемся! До двух раз отдыхать!
Первый раз сразились — шесть голов отшиб у него.
— Стой, черт, ногу трет!
Снял сапог, бросил в терем, у терема вся крыша слетела. Засмотрелся Идолище — он и остатки отшиб у него. Поглядел: в правом кармане красно солнце и белые луни, а в левом оказалось — частые звезды, глухая полночь. Все это он забрал, бросил его тулово в море, а головы под камень.
Сели верхом и поехали. Доезжают до первой Яги Ягишны; слез он с коня и говорит товарищу:
— Ты езжай, а я послушаю, что она будет говорить!
Товарищ едет, она увидала:
— Вон варнаки-то*. Моих братьев кончили, думают так же нас кончать! Не скоро! Я, — говорит, — напущу голод, сама выйду на дорогу да сделаюсь яблоней со спелыми яблочками: кто яблочко сорвет, того на три части разорвет!
______________________________
*Варнак — преступник, беглый каторжник, разбойник.
Выслушал он речи, сел на своего коня, подъехал и сказал ей:
— Спасибо на старой хлеб-соли! (Что накормила его.)
На это она сказала:
— Я тебе, подлец!
А он:
— Я те, старая!
Они поехали в путь. Немного отъехали — голод их сильно мучает, а есть нечего. Глядь — стоит яблоня со спелыми яблочками. Товарищ пустился было яблочки рвать.
— Погоди, товарищ, подержи мою лошадь, я сорву.
Взял плеть, перекрестил эту яблоню — плетью по ней ударил, Ягу Ягишну убил, и яблони не стало.
Подъезжают к другой Яге Ягишне. Дал коня товарищу, сам выслушивал. Она увидала, что товарищ едет:
— Ах, подлецы-то! Братьев уходили, да и сестру-то, и меня хотят! Я не так сделаю!
Дочь отвечает:
— Что ты, маменька, сделаешь с ними?
— Я забегу вперед жарой, и будет сад, в саду будет колодец: как в колодце воды напьются — их на три части разорвет!
Выслушал он речи, сел на своего коня, подъехал и сказал ей:
— Спасибо на старой хлеб-соли!
Сделалась через некоторое время жара, и сделался сад, в саду колодец. Подъехали к саду. Товарищ говорит:
— Надо напиться!
— Погоди, товарищ, подержи мою лошадь, я сбегаю!
Взял плеть, пошел в сад; перекрестил этот колодец — плетью по колодцу ударил, Ягу Ягишну убил, и саду не стало.
Так же они поехали к третьей тетке! Дал товарищу лошадь, сам выслушивал. Увидала.
— Я ведь не так сделаю, как сестры! Я забегу вперед и сделаюсь бурей, как заглотну их сразу, и только!
Он сел верхом, подогнал, сказал:
— Спасибо на старой хлеб-соли!
— Я те, подлецу!
Сел он верхом, сказал товарищу:
— Если ты за мной успеешь, так ладно, а не успеешь, то как знаешь, — мне гнать нещадно в селенье надо!
Приезжает в селенье прямо к кузнецу в кузницу.
— Кузнец, сохрани меня! Я царский посланник, тебе за это я заплачу.
Кузнец навалил угля, раздул двенадцать мехов и сделал в комнате жар. Она бежит — со многих крыш посрывала тес, бежит бурей. Прибежала к кузнице.
— Кузнец, отдай мне Ивашку!
— Если лизнешь три раза горячую наковальню, тогда я тебе отдам!
Кузнец накалил, из наковальни искры сыплются, красную накалил. Вытаскивал кузнец наковальню, приказал ей лизать. Она два раза лизнула; он говорит:
— Наковальня остыла, погоди!
Накалил еще пуще. Потом кузнец вытащил во второй раз. Она язык выпялила, кузнец смог за язык поймать ее клещами, а Ивашке приказал балдой* ее бить.
_____________________________
*Балда — большой и тяжелый молот.
Как ее усмирили, Ивашке передал клещи держать Ягу Ягишну, а кузнец склепал ей узду железную. Потом кузнец ее сделал кобылой, надел на нее узду.
Вот приезжает Ивашка к царю. Выпускают белый день и красное солнце сначала. До вечера дождались — пустили белые луни, частые звезды; и глухую полночь изладили вовремя.
И тогда царь Ивашку похвалил и богато наградил.
