Альтернативная история Санкт-Петербурга от соседей-белорусов! Тайны, интриги, расследования! Кто по имени тот самый сын Петра? Когда женился на ведьме и кто его на это благословил? Где сами Петр и Екатерина? Неизвестно. Зато народные предания братского народа сохранили, как культурная столица нашей страны чуть не была навеки потеряна стараниями волшебных супостатов. И только хитрость и доверчивость рыбака и героизм царя (интересно, кстати, кого?) всех спасли.
Жил бедный рыболов, и было у него шестеро детей; он никакой работой не занимался, кроме рыбной ловли. И было у него правило больше трех сетей в день не закидывать: что за три раза вытянет, то и продаст, и этим кормит детей.
Только однажды с ним случилось: три раза закинул — ни одной рыбки нету; а хлеба-то дома ни крошки, детей кормить нечем! Он вздохнул тяжело:
— Ну, будь что будет, а закину против правила четвертый раз.
Только в четвертый раз тянет из реки кувшин медный. Этот кувшин закрыт, церковною печатью запечатан, и наверху кувшина крест выбит. Рыбак взял и поднял эту крышку с крестом — а в кувшине и нет ничего, только из него пошел струйкой дымок за бугор. Рыбак думает: «Ну, хоть рыбки не поймал, так этот кувшин продам: все какой-нибудь рубль дадут!».
Только вдруг из-за бугра, куда пошел дымок, идет к рыбаку человек огромный и говорит ему:
— Я тебя, рыбак, убью.
Он говорит:
— За что ты меня будешь убивать, невинного человека, за какое дело?
— А вот за что: зачем ты меня раньше срока выпустил из кувшина?
— Как я тебя выпустил, каким образом?
— А вот так: я был заперт в кувшине на двести лет.
Рыбак говорит:
— Как ты можешь поместиться в кувшине, этакая громадина? Я этому не верю, ты говоришь неправду!
— Ну, если ты мне не веришь, то гляди, как я буду вон из-за той горы идти дымком в кувшин! Ты видел, что из кувшина дым шел? Так это был я.
Пошел он за гору, обернулся дымком и идет в кувшин. Рыбак держит кувшин, а дым в него убирается. И думает рыбак: «Возьму, когда дым уберется, закрою кувшин, а то ни за что убьет!». Вот дым убрался в кувшин.
— Ну, рыбак, ты говорил, что я не уберусь, а теперь смотри: я весь убрался.
Рыбак сейчас хлоп крышку, да и припечатал, как было. И говорит:
— Ну, окаянный, посажен ты был на двести лет, а теперь я засадил тебя на триста!
— Ой, нет, рыболов, — говорит дым. — За что на столько засадил: нужно помиловать.
— Как ты хотел убить меня понапрасну, так и я тебя!
Дым говорит:
— Я же только сказал, да не убил, почему же ты меня сразу хочешь засадить на столько? Нет, рыболов, ты меня пусти: я тебя навек богатым хозяином сделаю.
— Ты мне солжешь, окаянный дух!
— Нет, — говорит, — наш дух вернее вас! Я правду говорю, только выпусти, пожалуйста!
— Ну хорошо, выпущу, коли не обманываешь.
Открыл рыбак кувшин, из него вышел дымок и пошел за бугор. Потом идет к нему человек огромный и говорит:
— Ну вот, рыболов, ты мне не верил, что я тебя посажу хозяином навек! А я вот тебе покажу омшарину*, где тебе ловить рыбу. Переволакивай в ту омшарину, в такое-то и такое-то место, сеть свою и лодку; там и лови рыбу. Будешь ты там много вытягивать рыбы, но ты больше трех щучек не бери: что за них запросишь, то тебе и дадут.
____________________________
*Омшарина — болото, покрытое мхом (замшелое или омшелое).
Рыбак пошел в ту омшарину, закинул сеть свою и вытянул много рыбы; ту рыбу назад отпустил, а три щучки с собой взял. Несет он по городу эту рыбу, встречается с рыболовом царский повар:
— Что, рыбак, продаешь рыбку?
— Продаю.
— Что же ты за нее просишь?
— По три червонца за щучку.
Повар ему девять червонцев выложил, а щучек этих забрал. Принеся их на кухню, он приготовил их, как надо, чтобы положить на плиту и жарить. Только он положил на плиту этих рыбок — идут три девушки из кухни и спрашивают:
— Рыбки-сестры, вы тут?
— Тут, — отвечают рыбки.
— Пойдемте с нами!
Сейчас же хлоп! — у кухни одна стена вон; эти рыбки соскочили с плиты, обернулись девушками и пошли с первыми сквозь стену. Повар на эти чудеса смотрит да и говорит:
— Купил было государю рыбы приготовить, а теперь нечего; Бог знает, что случилось!
Начал прикидывать, какое бы кушанье приготовить на рыбном месте, какое бы послаще. Государю понравилось это кушанье на рыбном месте: хорошо!
И говорит:
— Ах, повар, если бы ты и завтра такое кушанье приготовил!
Повар пошел и на другой день покупать рыбу. Этот рыбак опять несет три щучки. Повар говорит:
— Продаешь рыбку?
— Продаю.
— Что просишь за нее?
— По три червонца.
Повар опять выложил ему девять червонцев. Приносит щучек на кухню, готовит так, чтобы положить на плиту жарить. Только положил их на плиту, опять идут три девушки:
— Что, сестры-рыбки, вы здесь?
— Здесь.
— Пойдемте с нами.
И опять Хлоп! Одна стена вон; рыбы перекинулись девушками и пошли. А повар смотрит на это диво опять так же. Опять повар начал готовить кушанье на рыбном месте, как и вчера.
Рыбак же, продавши эту рыбу, опять отправился в омшарину рыбу ловить. Подносит опять повар царю сладкое кушанье на рыбном месте. Государь спрашивает:
— Где ты этакие кушанья научился готовить из рыбы? (Он знал, что давал повару деньги на рыбу).
Повар говорит:
— Позвольте сказать, свет великий государь, я беру рыбу у знакомого, у бедного рыболова; а только вам, государь, ни разу той рыбы кушать не досталось. Я рыболову за три рыбы выкладываю всегда девять червонцев, но я сам вынужден готовить такие кушанья на рыбном месте за свои деньги.
— А куда же эта рыбка девается? — говорит государь. — Ты мне об этом не толковал.
Он отвечает:
— А придите сами, свет великий государь, вы увидите, куда она девается.
— Ну, — говорит государь, — иди к тому рыбаку, выторгуй у него три рыбки и, не заплативши ему денег, приведи его сюда с рыбкою.
Повар пошел на рынок и встретил того рыбака с тремя рыбками:
— Что, рыболов, продаешь рыбку?
— Да, конечно, не покупаю: вы сами знаете про мою нужду!
— Ну, — говорит повар, — неси за мною рыбку на кухню, там тебе заплатят, а при мне тут денег нет.
Приведя его на кухню, взял у него рыбку и давай ее чистить. Приготовил ее так, чтобы ставить на плиту. Сейчас же пошел и доложил царю:
— Свет великий государь, придите, посмотрите, как я вам рыбу готовлю!
Придя на кухню, царь говорит:
— Рыболов, ты мне рыбку продаешь, а я ее не кушаю.
Рыбак же ничего не знал и говорит:
— Свет великий государь! Я ее продаю и не знаю, куда вы ее деваете!
Государь говорит:
— Ну, рыбак, я сам не знаю, куда она девается, а теперь поглядим вместе.
Повар и поставил эту рыбу при них на плиту. Тут же идут три девушки:
— Рыбы-сестрицы, вы здесь?
— Здесь.
— Пойдемте с нами.
Хлоп! Стена одна вон вывалилась, три рыбки перекинулись девушками и пошли с первыми. (Они три раза выходили из кухни, и стена три раза вываливалась и снова становилась на свое место). Государь спрашивает у рыболова:
— Ну, рыболов, куда же они деваются?
Рыбак говорит:
— Свет великий государь! Я сам не знаю, почему это все так делается.
— Расскажи, рыбак, — говорит государь, — где ты ловишь эту рыбу?
— Вот, великий государь, ловлю я в таком-то месте, в такой-то омшарине.
— Скажи ты мне, кто тебе ту омшарину показал?
(В той омшарине давным-давно провалился город Петра I).
Рыбак рассказал, как дело было.
— Ну, — говорит царь, — вот тебе за рыбу девять червонцев, завтра поезжай с сетью в ту омшарину как можно раньше, забрось сеть, но только не вытягивай, покуда я не приеду.
Рыбак так и сделал: закинул сеть в омшарине и стал дожидаться царя. Государь назавтра раненько встал, взял свой острый меч и пошел к рыбаку. Стал он искать рыбака — не найдет. И бился целый день, заблудился в той омшарине. Пробыл до темноты, уже зажгли огни. Вдруг он заметил посреди омшарииы огонек и решил к этому огоньку ближе подойти. Подходит к этому огоньку — стоит дом огромнейший, царские палаты. Входит он в палаты — там нет никого, только сидит Петра I сын: наполовину из мраморного камня, а наполовину человек. Государь вышел и кланяется ему, а он только головою кивнул. Государь говорит:
— Как так можно: я тебе так низко кланяюсь, а ты мне не можешь поклониться?
Сын Петра I отвечает:
— Эка, великий государь, разве вы не видите, как я изуродован: половина мраморного камня, а половина человека?
Государь и спрашивает:
— Кто это тебя так изуродовал, отчего ты страдаешь?
— Свет великий государь, моя жена меня так изуродовала. Она угождает окаянному духу, она с ним знается. Если хотите посмотреть, как она надо мною издевается, то извольте спрятаться за шкаф и смотреть оттуда: она мне каждые сутки по сто розог дает, и как сто розог ввалит, то на мне суконную рубашку переодевает; а кормит — посмотри чем: одною воловьей жилой.
Царь спрашивает:
— А где она теперь?
— А она великая волшебница, теперь где-то летает по Русскому царству, но скоро должна прилететь.
Царь взял и за шкаф спрятался, чтобы посмотреть, что она с ним будет делать. Вот она прилетела, сразу ему сто розог ввалила, суконную рубаху переменила и дала ему в рот воловью жилу жевать. Царь смотрел из-за шкафа, как она его наказывала. Потом она подошла к сундуку, где лежал окаянный дух, ее возлюбленный, и начала его упрашивать. (Она его чем-то разгневала). Потом она улетела.
Царь вышел из-за шкафа и говорит сыну Петра I:
— Как бы тебя спасти отсюда, и чтобы сделать город городом; а людей людьми?
(Ведьма в угоду возлюбленному превратила людей в рыб и город в озеро).
Петра I сын говорит:
— Вот возьми, переруби окаянного духа своим острым мечом крест-накрест, не больше, спрячь его под пол, а сам ляг в сундук. Когда она опять прилетит, мне сто розог ввалит, суконную рубаху переоденет, то, думая, что в сундуке окаянный дух, станет упрашивать тебя…
Царь окаянного духа крест-накрест пересек, а он закричал:
— Ударь, великий государь, еще раз!
А царь говорит:
— Будет с тебя и этого!
Его из сундука выкинул, под пол спрятал, а сам в сундук лег. Ведьма прилетела, дает мужу по спине сто розог, переменяет суконную рубашку, дает в рот воловью жилу, а сама идет к сундуку упрашивать окаянного духа, не зная, что он убит; и говорит:
— Что ты на меня сердишься, что ты мне не отвечаешь, уже сколько времени я тебя упрашиваю!
Царь говорит:
— Что же буду тебе отвечать: какую я от тебя вижу радость?
— Как какую? Я все, что ты мне приказываешь, выполняю.
Царь говорит:
— Зачем ты своего мужа сделала наполовину из мраморного камня, а наполовину человеком? Это нам не надо. И город ты сделала озером, а людей рыбами! А вот ты мне сделай удовольствие: мужа своего — как был он тридцать пять лет, так и сделай таким же, город сделай, как был он, городом, людей сделай людьми! Пойдет тогда по нашему городу торговля — вот это и будет мне удовольствие! А то сидим мы тут, как в остроге, и свету не видим!
Она-то думала, что это говорит с нею окаянный, и отвечает:
— Я сама знаю, что мы теперь живем в неудовольствии, но я сделала так, как ты мне приказывал.
И с радостью побежала все переделывать. Сделала, как ей царь говорил, прибежала к сундуку и говорит:
— Ну, все поделала, как ты мне приказал: выйди, погляди!
Царь говорит:
— А точно ли ты сделала?
— Точно.
Царь говорит:
— Ну, бери меня за левую руку: я залежался и не встану!
Она взяла его за левую руку, а он как секанул мечом — так ее голова и покатилась. Потом с сыном Петра I они обнялись и поцеловались. Сын Петра I говорит:
— Ну, теперь руби ее на мелкие кусочки. Благодарю, что избавил меня.
Вот они взяли и порубили ее и окаянного духа на мелкие кусочки, вывезли на поле, костер дров сложили и их сожгли; пепел размяли и на море по ветру пустили — кто того смрада набрался, навек ведьмаком остался.
Сами пошли по этим палатам расхаживать и все разглядывать, все ли так стало, как прежде было. Только идут в свой зал и видят: сидит в зале рыбак, что царю продавал рыбу; сидит он, обтянувшись сетью, около стены. Сын Петра I спрашивает у царя:
— Свет великий государь, кто это?
— Молчи, брат: этот тебя отсюда и вывел. Ну, собирай, рыбак, сети, пойдем отсюда, из залы! Благодарю тебя, что ты указал мне это место: мы тут спасли город, царя и народ, заполоненных окаянным духом.
Стали они тогда пить, да гулять, да добро наживать. Рыбака поставили первой гильдии купцом, детям его по век положили жалованье.
Посеял мужик овса, а басня моя вся.